Когда меня полюбят / Жорди Марискаль

Jordi Mariscal/Жорди Марискаль

Cuando ellas me quieran/ Когда меня полюбят

Опубликовано в Испании в 2010 г.

144 стр; 120 тыс. знаков

Жанр: романтический, юмор

Кратко: мексиканский парень рассказывает странные, смешные и непредсказуемые эпизоды своих любовных похождений. Пять историй, последовательные во времени, единые по стилю и оригинальные по содержанию. 

Перевод с испанского Марии Ремпель

 

Проблема заключается в следующем: чтобы быть счастливыми нам нужна уверенность, в то время как чтобы быть влюбленными нам нужна неуверенность.

«Любовь живет три года», Фредерик Бегбедер

Пролог

Теперь я могу смотреть на небо, на облака, бредущие без цели, и мне хорошо. Я даже перестал плакать, как раньше, в университетские годы в Мехико, или в период учебы в Лондоне, или в путешествии по Европе, когда влюбленность мне казалась неизбежной чредой природных бедствий.

В то время мое сердце переживало взлеты и падения; когда я знакомился с девушкой, которая мне нравилась, я чувствовал неумеренную страсть, до такой степени, что мое окружение становилось для меня необычайно красивым, даже дерево с опавшими листьями казалось мне веселым и завершенным. Меня не волновало место или ситуация, если она завораживала меня своей улыбкой, своими глазами и фигурой – всегда по высоким стандартам – и своим разговором. Мы могли бы танцевать в каком-нибудь грязном баре под музыку хип-хоп – которую я терпеть не могу –, или прогуливаться в парке на закате дня. Было все равно где; главное было чувствовать себя счастливым идиотом.

Были у меня и любовные неудачи: из-за расставаний, несовместимости или моей глупости, среди прочего. И как я их преодолевал? Пьянствуя; бессмысленно расхаживая по улицам или предаваясь слезам. Лучшим лекарством было вести дневник. Я начал его с чисто терапевтическими целями. Никто мне не сказал: «Попробуй, тебе пойдет на пользу, дневник тебе поможет избавиться от депрессии, с ним ты перестанешь смотреть на мир как на беспросветный тунель». Нет. Никто не приблизился ко мне с такими словами. Ни мои родители, ни мой брат, ни двоюродный брат, ни друг не сказали мне «пиши»; более того, никто из них не знает о существовании моего дневника. Я его хорошо прятал, как татуировку, которую не хочется никому показывать.

В этом году я его перечел и нашел истории о девушках, в которых я влюблялся и которые оставили след в моей жизни. Так я обнаружил мои достижения и промахи студенческих лет. Я выбрал пять историй для этой книги. Надеюсь, что в них, читатель, ты найдешь моменты, которые заставят тебя задуматься или просто тебя развеселят.

Глория

Приближалась годовщина нашего знакомства с Глорией. Было первое воскресенье сентября, и небо Мехико сияло солнцем и радостью. Хотя над горами, на западе, расплывались пушистые тучи, которые могли пойти к городу или направиться в другую сторону, чтобы разрядить свою досаду, свой дождь.

С чувством собственной важности, я устроился в моем сером «Гольфе». Мне нужно было ехать в имение Сан Рамон, в Тлакскале, одно из немногих, в которых до сих пор производили пульке[1]. Я собирался написать статью для газеты «Реформа». Я был полон энтузиазма: это был бы третий заказ от редакции.

Я заехал за Глорией. Она села в машину, сказала «привет» и быстро меня чмокнула. До этого мне пришлось попотеть, чтобы она согласилась составить мне компанию, потому что она была приглашена на день рождения Вероники, подруги по факультету. Сегодня на ней была белая блузка без рукавов, скомбинированная со  штанами хаки, как у разведчицы. Мне понравился ее стиль.

По дороге она большей частью молчала, помню, что когда мы выехали из города, она сказала: «Если на научишься уступать, никогда не сможешь с кем-то жить». Если ей что-то не нравилось, она становилась резкой. После этих слов я подумал что лучше бы я ее не звал с собой. Если честно, она не особо мне уступала; вот уже четыре четверга подряд она встречалась с Вероникой и другими фактультетскими подружками, в плане «между нами девочками». Что означало «между нами девочками»? Я представлял ее с Вероникой, с улыбкой на губах, коктейлем в руках, созерцая какого-нибудь здорового парня с телом Рембо и длинными волосами, как рокер из тренажерного зала, в глубине бара. Не помню, что я ответил. Может сказал «да, ты права» или просто кивнул.

Прошло почти три часа с тех пор как мы выехали из дома. Мы ехали по дороге, заполненной грузовиками и запущенными машинами семидесятых и восьмидесятых годов выпуска, извергавшими клубы дыма и хладнокровно продвигавшимися вперед. «Не может быть, что до сих пор существуют такие машины», сказал я, сытый по горло черепашьей скоростью в нашем ряду. «У большинства не хватает денег чтобы купить новую – сказала она нахмурив брови –. Как будто ты не знаешь, в какой стране мы живем. Такой «Гольф» как у тебя – это роскошь. Я промолчал, высматривая возможность для обгона.

Согласно полученным инструкциям, проехав бензозаправку и окрашенный в желтый цвет погреб, мы должны были попасть на перекресток, от которого начиналась проселочная дорога, ведущая в имение Сан Рамон. Перекрестка не наблюдалось, и я обратился к человеку который шагал вдоль трассы. «Вон там, немножко осталось», сказал юноша в кепке Янки. Мы поехали дальше. На перекрестке мы выбрались из машины чтобы размяться и подышать свежим воздухом. Посмотрели на небо – собирались тучи. Глория сказала: «Будет дождь, ливень», а я как метеоролог возразил: «Покапает немножно. Дожди начнутся через месяц». Пока мы обсуждали климат, подъехала зеленая «Бразилиа» с вмятинами по всему корпусу. Из нее высадилось целое семейство, три ребенка побежали к кювету и принялись справлять нужду. Судя по скорости, они ждали этого момента весь день. Я спросил у отца, толстого усатого мужчины, вела ли эта дорога в Сан Рамон. Он сказал: «Да, это она. Следуй вдоль эвкалиптов, и на четвертом километре будет усадьба».

Снова в пути. Дорога оказалась крайне ухабистой. Машина тряслась как миксер на максимальной мощности. Ехать приходилось медленно, потому что у «Гольфа» низкая посадка, и подвеска билась об неровности. Глория молча смотрела вперед.

–Ты проехал, мы слишком долго едем – очнулась Глория и пожаловалась на головную боль.

В конце дороги показался крутой поворот, и там, как и сказал водитель «Бразилии», находилось имение. Наконец. Вход венчала арка, охраняемая двумя величественными львами из штукатурки.

Моя задача была простой: поговорить с хозяином, сделать заметки, вернуться в Мехико и написать статью. Дела, однако, сложились по-другому. Никто нас  не встретил, не было даже типичного голодного пса, чтобы обнюхать колеса автомобиля. Дом казался заброшенным: сухая трава вдоль стен, три плачевных акации и белый облупившийся фасад с щелями. Это было то самое выдающееся имение из книги «Знаменательные мексиканские имения XIX века»?

–Пойдем же – подбодрил я Глорию легким поцелуем.

Мы вышли из машины и направились во двор. В верхней части этого неоклассического сооружения была гравюра со следующей надписью: «Кто ищет, тот найдет».

–Есть кто-нибудь? – крикнул я.

Мой голос вызвал эхо.

–Не кричи так сильно – поморщилась Глория, но я продолжил, пока не отворилась маленькая дверца. Из-за нее высунулся мужчина небольшого роста и с чертами индейца.

–Здрасте – сказал смотритель (по всей видимости).

–Я ищу сеньора Эустакио Переса.

–Вы имеете в виду дона Эустакио?

Я кивнул.

–Сейчас позову хозяина – сказал и исчез.

Единственное живое существо в этом гигантском дворе была курица, которая искала червяков и зерна среди камней. Так как на завтрак я съел один тост с кофе, я почувствовал себя голодным как эта курица. Глория пристроилась в грязном окружении фонтана. Оттуда она смотрела на небо в своих темных авиаторских очках. Ее груди целились вверх, а солнечный луч, прорвавшийся среди туч, падал на ее белую шею. Вид был красивый, как будто она была знаменитой артисткой накануне концерта, но я знал что на самом деле ее кожа покраснеет и она будет жаловаться по возращении домой. В любом случае, мне нравилось наблюдать за ней, такой чувственной, погруженной в себя.

Через какое-то время смотритель вернулся и попросил следовать за ним на второй этаж. Когда мы шли по длинному коридору, откуда ни возьмись выскочил петух и своим «кукареку» здорово нас испугал. «Гребаный петух», сказал смотритель. Мы попали в обширную комнату с ковром в дырочку, в глубине которой двое мужчин сидели и смотрели черно-белый телевизор. Один был толстый, старый и с усами; другой – худой, надменный и серьезный; у последнего был пистолет в кожаной кобуре на поясе.

–Дон Эустакио – провозгласил смотритель, обращаясь к старику –, вот эти молодые люди.

Старик, в ковбойских сапогах, встал, пожал мне руку и поцеловал Глорию в щеку. Велел смотрителю принести нам два стула, сел и сказал: «Начинается».

И вот мы сидим и смотрим фильм пятидесятых годов в комнате лишенной всяческого убранства, едва освещенной, и с двумя сеньорами, которые совершенно не обращают на нас внимания.

Фильм был про сына владельца имения, который после смерти отца возвращается, чтобы вступить в права владения. История происходит как раз в этом имении, Сан Рамон. В сцене, в которой сын получает ранение, Эустакио покатился со смеху. Мы натянуто улыбались.

–Сказать ему зачем мы приехали? –спросил я шепотом у Глории.

–Пока нет, пусть закончится кино.

Мужчина с пистолетом покосился в нашу сторону.

Минут через двадцать, Эустакио, наконец, обратился ко мне:

–Какое красивое было имение! Только посмотрите, гюэро[2], какое красивое!

–Да, очень – сказал я, но Эустакио снова уставился в экран телевизора. Время шло и я начинал терять терпение.

–Послушайте, это я вам звонил по телефону. Из «Реформы».

Он был погружен в киноленту. Сколько раз он ее уже видел?

–Погодите, гюэро –помедлил он с ответом –. Сейчас вас отведут в погреб, чтобы вы посмотрели, как делают пульке.

Затем он указал мужчине с пистолетом:

–Пруденсио, отведи молодого человека в погреб. И скажи Клотильде, пусть приготовит обед – Он посмотрел на меня с улыбкой –. Вы останетесь пообедать, разве нет?

–Мы не можем... – ответил я, несмотря на пустой желудок.

–Как «не можем»! Быть жалким вредно для здоровья. Вот увидете какие вкусные энчиладас[3] здесь едят – И похлопал меня по спине –. Пока готовится обед, посмотрю конец фильма.

---

[1] Pulque – Местный алкогольный напиток, белый и густой, ферментируется на основе сока агавы.

[2] Güero – В Мексике, просторечное обращение к блондинам.

[3]Enchiladas  – Кукурузные лепешки с мясной начинкой.