Молчание в Деррисе / Бартомэу Круэльс

No hay para tanto / Ничего страшного! / Подумаешь!

Вариант названия: Silencis de Derris / Молчание в Деррисе

Bartomeu Cruells  / Бартомэу Круэльс

Опубликовано в Испании в 2010 г.

156 страниц, 188 тыс. знаков

Жанр: историческая криминальная интрига, драма

В начале XX в. в горном поселке происходит зверское убийство пастуха. Местные жители отказываются содействовать следствию, но их переписка на протяжении целого столетия раскрывает читателю детали преступления и его участников. Панорама испанской истории раскрывается в этом изящном, почти классическом, романе.

Перевод Марии Ремпель

1909

Письмо Жосефины Минщот, адресованное ее родителям в Жиа (Верхняя Рибагорса), отправленное из почтамта в Эстерри Д'Анэу (Пайарс Собриа) в сентябре 1909 г.

Деррис, 13.12.1909

Дорогие матушка и батюшка:

Надеюсь, что при получении этого письма вы пребываете в добром здравии, как и я. Желаю вам счастливого Рождества и чтобы в наступающем году все у вас было хорошо.

Вот уже два года как я не посылаю вам весточки. Долгое время я думала, что уже больше никогда не стану с вами разговаривать, но сейчас я нахожусь в отчаянном положении и не хотела бы из-за гордости бежать от вашей помощи. Я пишу вам чтобы сказать, где я нахожусь, и чтобы рассказать все что со мной произошло с тех пор как сеньор Карранкла взял меня на службу и увез с собой из деревни. Я хочу поведать вам мои страдания и тронуть ваше сердце, чтобы вы откликнулись на зов вашей дочери.

Когда мы покинула Жиа, сеньор Карранкла привез меня в Балагер, огромный поселок с полноводной рекой, и устроил меня в одном доме. Доме, в котором жила семья, но не его. Это была бездетная семейная чета, которая ютилась в комнатушке на первом этаже, рядом с кухней. Как смотрители. Сеньор Карранкла отвел мне комнату на верхнем этаже, где размещался он, когда приезжал, что происходило не так часто. Смотрители накрывали ему стол и убирались в доме. Я была нужна ему вовсе не как служанка.

Вы, матушка и батюшка, должны были догадываться, почему сеньор Карранкла так настаивал чтобы я ему служила. Я же, должна признаться, не была к этому готова. Я не думала, что эти вещи так происходят. Потому что я сразу поняла, какие услуги от меня ожидались, которые предлагаются не днем, а ночью, думаю, вы понимаете о чем я. Я такого не ожидала, но меня не покидает мысль, что вы знали куда меня отправляли. Хотя я понимаю, что бедность вас подтолкнула к этому шагу, превратить меня в рабыню. Мне бы только хотелось знать цену. Я была продана на вес или за договорную цену? Проклятые деньги! Надеюсь они пошли вам на пользу.

Первые дни были ужасными. Сеньор Карранкла причинял мне сильную боль и просто с меня не слезал. Он был неутолим. Со временем я стала привыкать. Я научилась делать так, чтобы было не очень больно и начала переносить его напор с «профессионализмом», и вскоре мне стало все равно.

Через два месяца в Балагере сеньор Карранкла убедился в том что я не сбегу и привез меня в Барселону, купил мне много новой одежды и поселил меня в квартире на улице Байлен, на окраине. Он дал мне какие-то деньги на проживание и предупредил, что будет навещать меня время от времени.

Барселона еще больше Балагера. Здесь повсюду новые дома, высокие, в них на каждом этаже живет одна семья. Люди понаехали разные, одни, чтобы работать на фабриках, другие – чтобы бить баклуши, не все хотят трудиться. Тут много нечестных людей, которые только и ждут как обмануть доверие других. Для меня это все в новинку. У нас в поселке я никогда бы себе не представила, что люди могут жить в этаком муравейнике. Никогда бы не представила, что я окажусь в большом городе, ни тем более, матушка, что стану игрушкой богача.

После всего что я видела а Барселоне, возможно я должна расценивать ваш поступок как нормальный и не придавать ему такое значение. Я видела других как я, «любовниц» или «содержанок», как здесь говорят, они гордятся тем что оставили бедность позади взамен на периодические ласки со стороны какого-нибудь состоятельного сеньора.

Я не была нищей, но время, проведенное в Барселоне, я старалась использовать с умом.  Я быстро поняла что сеньор Карранкла приходит только в определенные дни, так что я знала когда его ждать, а когда нет. На те небольшие деньги, какие он мне давал, я содержала дом как ему нравилось, покупала еду и платья, которые были ему по вкусу.

Привыкнув к Барселоне и пользуясь определенной свободой действий, я решила, что смогу жить самостоятельно и что мне нужно было сбежать от Карранклы. Мне казалось что пользуясь моей внешностью и приличной одеждой я смогла бы устроиться продавщицей в лавке или большом магазине в центре Барселоны. Но я была неграмотная, мне не хватало хороших манер, навык общения с покупателями, в общем, всего того образования, которому не учат в деревнях. Я не собиралась работать в богом забытой фабрике. Вы даже не представляете сколько молоденьких девушек как я работают по четырнадцать часов в сутки на ткацком станке, и за меньшие деньги, что мне дает Карранкла.

Кроме того, в самом начале я не придала этому значения, но время не примянуло мне напомнить. Когда на второй месяц не началось кровотечение, я поняла что была беременна. Я очень боялась гнева сеньора Карранклы. Я не хотела, чтобы он причинил мне зло, ни моему дитю. Если уж мне суждено было зачать таким образом, так хоть спасти ребенка от руки этой свиньи.

Поэтому я постаралась сделать все возможное чтобы исчезнуть из квартиры на улице Байлен и из любого другого места, где меня мог найти Карранкла.

Я нашла Общество Продавцов в Продовольственных Магазинах, на улице Молес. Там ко мне очень хорошо отнеслись. Каждый вечер там давали курсы юным продавцам, и я никогда не пропускала занятий, пытаясь научиться тому, чего не знала.

Поскольку у меня было свободное время, я посещала курсы каждый день, когда не приходил Карранкла. В Обществе Продавцов я подружилась с молодым человеком, который с самого начала был очень внимателен ко мне и учил меня разным вещам, читать газеты и понимать, что на самом деле означали новости. Ему нравилось когда мы прогуливались по Рамбле, спускаясь по улице до пристани. Он всегда был весел и брал меня за руку, но когда мы приближались в пристани, он вдруг заметно грустнел. Однажды я спросила почему, и оказалось, что его собирались завербовать и он опасался, что его отправят в Африку. Говорили, что там мусульмане убивали наших солдат без жалости.

Амадеу, так звали юношу из Общества Продавцов, говорил что в Африке мы ничего не потеряли, и что это война шла из-за денег, которые богачи могли зарабатывать, продавая товары армии, и из-за мании величия парочки генералов, которые еще не оправились после Кубы и Филиппин. Я думаю, что в чем-то он был прав, потому что я начинала понимать, что деньги были причиной всего.