Нет друзей у мертвецов / Луис Гутьеррес Малуэнда

Luis Gutiérrez Maluenda / Луис Гутьеррес Малуэнда

Los muertos no tienen amigos / Нет друзей у мертвецов

Опубликовано в Испании в 2011 г. 
206 страниц, 240 тыс. Знаков

Неудачливый и некрасивый частный детектив по кличке Хампфри вынужден спасать своего друга от цыганской мафии и расследовать убийство соседа, когда неожиданно и под ритм джаза в его жизни появляется долгожданная и пышногрудая любовь.

Перевод с испанского Марии Ремпель

Зачастую только чувство юмора помогает преодолеть страх

Маргерит Юрсенар

Это ночь была идеальной чтобы умереть. Полярный холод взбирался по влажности, плывшей из порта, и пробирал кости, проникая через малейшие кожные отверстия того, кто не догадался хорошенько утеплиться. Небо, набрякшее тяжелыми дождевыми тучами, не позволяло увидеть четыре тщедушные здезды, которые каждую ночь проглядывали скозь прорехи городского загрязнения. Где-то наверху сумасшедший джазовый барабанщик бессмысленно стучал по интрументу, чья дробь улетала и прыгала от тучи к туче, в то время как всполохи молнии провожали своим светом падающие капли дождя, пока они не разбивались на асфальте.

Это была идеальная ночь чтобы покинуть эту собачью жизнь, но мужик в пожелтевшем анораке не принял во внимание этот фактор, когда навсегда выбывал из списков муниципальной переписи. В основном потому что две пули в живот и последующее кровотечение этому восприпятствовали. Кровь прибывала из раны, но непромокаемый приталенный анорак не давал ей выхода. Местная полиция появилась в переулке, чтобы убрать очередного алкоголика, которые частили в закоулках Раваля, когда сотрудники с удивлением обнаружили бездыханное тело и, греша на сердечный приступ, расстегнули анорак чтобы произвести искусственное дыхание. Тогда кровь нашла дорогу среди булыжников грязной мостовой, смешалась с кошачьей мочей, рвотой от дешевого вина и другими типичными для района продуктами жизнедеятельности.

Это было в высшей степени неприятное зрелище, хотя, надо признаться, мужику в анорке было уже все-равно.

Один

Изгибистая красавица, которая оказалась этой ночью в моей постели, пыталась ознакомиться язычком со всеми точками моего тела, куда только могла добраться. Ее киска ласкала мой живот, а ее жесткие соски задевали мою шею, она накинулась на мою левую мочку и, нежно покусывая, прошептала: «Дзззззинь!».

Я странно на нее посмотрел, она страстно ухмельнулась, прикрыла мне рот своими пальцами с крашеными ноготками и повторила: «Дззззинь!»

Теперь она сама казалась удивленной и снова открыла ротик: «Дзззззинь!»

Я проснулся, в злобе, и протянул руку, нащупывая телефонную трубку, которая настоятельно уворачивалась. Почувствовал как холод взвился и заскользил от пальцев к шее. Наконец, схватил телефон и вежливо поприветствовал:

—Алло, черт возьми, алло. Что такое, кто это?

Воспитанный голос моего друга комисара Хареньо попытался меня успокоить:

—Извини, Хампфри. Знаю, что не время беспокоить, но ты мне нужен, в морге и прямо сейчас.

Я посмотрел на будильник, на котором улыбающийся Микки Маус указывал руками на цифры два и три.

—Твою мать, Хареньо, ты знаешь который час?!

—Три утра, Хампфри. Как для тебя, так и для меня три часа утра. Давай, одевайся и приезжай.

—А можно узнать, на кой мне сдался морг именно сегодня и именно сейчас?

—У меня тут труп...

—Вот это да, Хареньо, у тебя там труп! Знаешь что, я тебе его дарю, можешь делать с ним что угодно, потому что твой друг Хампфри сейчас снова будет спать. И видеть сны о приятной девушке. У меня — девушка, Хареньо, хоть и во сне, но и меня есть девушка! А ты все испортил. Спокойной ночи, в другой раз мы с тобой обязательно встретимся.

—Боюсь что убитый был твоим другом, Хампфри. Мне нужно чтобы ты его опознал, и мне нужно это сейчас, а не завтра, не в другой раз, а сейчас. И прекрати выпендриваться, а то я начинаю терять терпение.

Голос комисара приобрел профессиональный тон, который не обещал ничего хорошего моей лицензии, постоянно находившейся под подозрением, так что я решил не грубить. В конце концов, на то она и дружба.

То, что погибший был моим другом, вызывало сомнения. Моих друзей не так-то просто ликвидировать, хотя бы потому что когда Смерть появляется на горизонте, они дают деру.

Я одевался, а моя богатая формами девушка необратимо растворялась в тумане сна, который я уже не рассчитывал увидеть вновь. Не потому что я редко сплю, а потому что даже во сне мне редко удается затащить девушку в постель.

В морге меня ожидали комиссар Хареньо, из отдела убийств, и Сержант Гарсия. Нос Хареньо был похож на покрасневшую от холода луковицу, которую он часто сжимал, выдавая нестерпимый зуд, вызванный аллергическим приступом.

—Что, Хареньо? Оставил дома свой волшебный японский спрей?

—Хуже. Министерство Здравоохранения решило его запретить из-за нехватки информации о каком-то компоненте. Ну, давай к делу. Знаком с Эдуардо Лопесом? Работает официантом в Мире Ночи.

—Конечно, это мой сосед по подъезду.

Сержант Гарсия решил что нашел самый подходящий момент чтобы продемонстрировать владение глагольных времен:

—Был твоим соседом, Хампфри, теперь он мертв. — Как есть, прямо-таки  учитель морфологии, наш Сержант Гарсия.

Эдуардо Вурдалак, как его звали в районе, за его бледный цвет кожи. Его ночные смены вынуждали его спать большую часть дня, так что солнце для не превратилось в экзотический фрукт. Правильно, он был моим соседом.

Когда Сержант Гарсия сообщил мне о его смерти, в первую очередь я спросил себя, может ли лицо Эдуардо быть еще белее чем при жизни.

Странная мысль, но скоро мне предоставилась возможность ее проверить.

­­­―Идем, Хампфри, нужно опознать тело.

Последний раз когда мы пересеклись на лестничной площадке, Эдуардо проводил меня очередным гейским комплиментом. Каждый день по-разному, у него был богатый репертуар: то его возбуждало мое зверское лицо, то мой заброшенный вид вызывал у него желание обнять меня своими волосатыми руками; в ответ я угрожал начистить ему рыло или что-нибудь в этом роде. На самом деле это была старая шутка, к которой мы уже привыкли. Помню с предельной ясностью его слова, произнесенные с типичным южно-испанским акцентом, когда он спускался по лестнице: «Хампфри, красавчик, вот увидишь, как обозреешь меня в неглиже, непременно в меня влюбишься».

Эдуардо Вурдалак был абсолютно гол внутри своей ячейки в морге. И он мне совершенно не понравился, хотя, наверное, две дыры в его животе серьезно этому воспрепятствовали.

―Да, это он ― услышал я свой голос, который казалось бы происходил из того места, где не было так смертельно холодно и где Вурдалак продолжал поджуживать меня своей изысканной лестью со своим неизменным акцентом, а я угрожал ему разборками, без злобы и не всерьез.

―Его убили этой ночью, был найден муниципальной полицией в переулке. Завтра будет отчет из баллистики. Эти милые дырочки могли сделать только Магнум, скорее всего заряженные в Кольт Анаконда сорок четвертого калибра.

Сержант Гарсия – ветеран отдела и все знает. Помимо этого, он  ― главный козел, самый агрессивный и самый способный из всех сотрудников отдела.

Нетрудно догадаться, что он пользуется любой возможностью, чтобы продемонстрировать свои знания. Ему недолго осталось до пенсии, поэтому он плюет на иерархию и не стесняется в проявлении плохого характера, всегда когда ему заблагорассудится. А это происходит чаще, чем хотелось бы его начальниками.

Он поступил в государственную полицию после службы в Легионе, где дошел до ранга сержанта. В его первый день кто-то у него спросил кто он такой, и он по привычке ответил: сержант Гарсия. Так он и остался с рангом, которого в полиции не существует.

―Скорее всего Гарсия прав, Хампфри. В любом случае, надо дождаться заключения баллистики.

―Кольт Анаконда сорок четвертого калибра. А Баллистика пусть хрен сосет ― проворчал Гарсия рассматривая тело молодой женщины, которую только что вытащили из моря ―. А эта покончила собой, хотя не знаю,  чем она захлебнулась, водой или дерьмом в порту.

―Сержант, проявите уважение.

―Есть, сеньор. Как изволите, сеньор. А баллистика пусть сосет хрен, со всем уважением.

―Последний раз говорю, Сержант, оставьте в покое Баллистику, хотя бы ради неоценимой помощи, которую они нам окажут, когда вы уйдете на пенсию.